Ульяновск вместе с другими городами России присоединился к акции протеста 26 марта против коррупции. Акцию поддержали от 300 до 400 горожан. Как и в других городах, здесь значительную часть протестующих составили школьники и студенты. Открытая Россия поговорила с ульяновской протестной молодежью о российской власти, анархии и методах революционной борьбы.

— На митинг я пришла, потому что не хотелось чувствовать себя амебой, хотелось встретить людей с аналогичной политической позицией. Я придерживаюсь либеральных взглядов и положительно отношусь к Навальному. Он один из немногих, кто противостоит нынешнему правительству.

— Оно живет в своем маленьком радужном мирке в огромном отрыве от реальности. С каждым годом этот отрыв правительства от реальности становится более заметным.

— Моя претензия — низкие заработные платы, отсутствие перспектив в образовании и тотальная цензура в повседневной жизни. Если твоя позиция отличается от «правильной из телевизора», начинается лютая агрессия и неприязнь.

— Да, бывало. В школе по большей части. Раньше, год назад, была неприязнь по политическим вопросам со стороны одноклассников. До оскорблений не доходило. Они активно спорили со мной, но, когда их «правда» заходила в тупик, они отступали, забывая об этом. Их «правда» — это телевизор. Я верю, что ситуация в стране может измениться, в нашем мире возможно все. Сто лет назад правительство тоже думало, что ничего не будет.

— Надо дать понять власти, что обычные люди сильнее, чем им кажется.

— Они не знали. Раньше мы разговаривали о политике, они пытались меня переспорить. Со временем родители приняли почти аналогичную позицию со мной, у них открылись глаза на происходящее в стране. На митинги вышло так много подростков и молодежи, потому что они имеют возможность получать информацию из разных источников, попутно анализируя ее. Еще я думаю, что это протест против взрослого поколения, которое привыкло плыть по течению.

— Совершенно ничего.

— Эти движения — агитация и пропаганда идей правительства.

— Это как в скетче киножурнала «Фитиль». «А что я один мог сделать», — скандирует толпа. Митинги для того и предназначены, чтобы увидеть — ты не один. Я видела много людей среднего возраста на митинге. Так как не только мое поколение поддерживает противостояние, то вполне возможно, что именно на наш век придутся изменения.

— Я с товарищами пришел на акцию протеста с целью высказать свое недовольство миллиардами нашего премьера и поддержать оппозиционное движение в Ульяновске. Я сторонник идеалов анархизма и народовластия. Из политических деятелей поддерживаю Вячеслава Мальцева (пытался избраться в Госдуму от партии ПАРНАС). Анархия и народовластие меня привлекают тем, что они предусматривают собой самоуправление или отсутствие государственности, когда народ сам может договариваться между собой и кооперировать свои действия. Меня не раздражает конкретно государство, но я вижу будущее именно так, без него. Что касается нашего государства, то это абсолютно диктаторский режим, который мало кому нравится, будь то анархисту, коммунисту, националисту или либералу.

— В стране нет свободы слова или свободы мысли, за любое вольнодумие могут посадить, задержать или выписать штраф. Также нет сменяемости власти. Уже 17 лет у руля одна и та же партия. Конкретно моей семьи или друзей диктатура не касалась, но я могу сказать, что это отразилась глобально по всей стране — выросли цены, а зарплаты остаются теми же. Повысилась бедность по стране. Повысились налоги.

— Я знаю двоих. Мы рассказываем другим сверстникам о том, что в стране происходит, и они тоже понемногу интересуются политикой.

— Из группы «Мурзилка», из новостей Kamikadze, из «Плохих новостей» Мальцева.

— К Навальному я отношусь положительно, потому что он против этого режима. Я вообще за объединение всех, кто против режима Путина.

— Честно говоря, я им не говорил. Да я и не особо про политику с ними разговариваю.

— На самом деле никак, я зачастую придерживаюсь собственного мнения, я прекрасно понимаю, что учителя пляшут под дудку режима. Свое мнение я формирую из трудов политологов, ученых и независимых экспертов.

— Читал труды Немцова про войну на Украине, читал труд Кропоткина «Анархия». Также читаю труды Ленина, собираюсь прочитать Бакунина. Параллельно смотрю исторические фильмы от StarMedia.

— Митинги — способ понять, что оппозиционные люди не одни. Я за агитацию, но террор или бунт — это мера крайняя. Пора уже научиться совершать смену власти без террора и бунта.

— Да, я верю в скорую революцию. Скорее всего это будет бескровная революция, но человек предполагает, а Бог располагает. Возглавит ее народ несогласный и доведенный до края.

— Даже не знаю, возможно, нас даже больше, чем тех, кто поддерживает Путина, просто люди боятся говорить об этом.

— На акции я оказался случайно. Прогуливался по центру города, встретил своего друга, и мы присоединились к движению, хотя в чем суть движения — я не знал. Я смотрел расследование Навального и поддерживаю его борьбу с коррупцией, но больше ничего — с его программой не знакомился. Прохожие не понимали, что происходит, подходили и спрашивали.

— Я ее не поддерживаю, у меня еще нет права выбирать. Надеюсь, что-то изменится. Например, проиндексируют пенсию моей бабушке, залатают яму у моего подъезда, введут прогрессивный налог, чтобы мои родители платили меньше, а их работодатели — больше. Лучше, если народ сам выберет такую власть, которая что-то изменит.

— Мне плевать на то, как это все назвали. Это было выражением моей гражданской позиции. Это единственный для школьников способ участия в политической жизни страны. Много молодежи и подростков пришло на акцию, потому что они лучше других пользуются интернетом, а только оттуда можно было узнать об акции.

— Совсем нет таких разговоров.

Педагог настаивает, что с молодыми людьми надо говорить о политике, как и обо всем, что их волнует. И если школьник сталкивается в школе с пропагандой, то это с ним также важно обсудить, убеждена Тамара Эйдельман: «„Ты веришь в это или нет? Хочешь идти, или ты хочешь делать так, как тебе говорит Мариванна?“ — Ведь они практически взрослые люди». Читать дальше...

Я думаю, и то, и другое не исчерпывает причин полностью. Продвижение антикоррупционной идеи сыграло роль детонатора. Но это не единственная причина абсолютно. Основные причины связаны с особенностями мировосприятия нового поколения, которое и политики, и, отчасти, социологи упустили. Без сомнения, движуха тоже очень важна. 15-19 лет — это возраст активной, интересной и яркой жизни. Школа же, в силу новых законов, нацеленности исключительно на ЕГЭ, стала очень скучным местом, где практически невозможно реализовать эмоциональное начало. Я как исследователь могу сказать, что для них это очень важно — чувствительное, эмоциональное восприятие действительности. Это отличает их от более старших сверстников. И нынешнее гражданское включение было тоже эмоциональным. Школьники — продвинутая часть, которая хочет получить ответы на вопросы, ставшие нереально актуальными. А взрослые в лице лидеров, учителей или наставников не всегда могут ответить на них. Читать дальше...